У меня вот ситуация диаметрально противоположная: из Абэ читал только "Совсем как человек". Забавно, но из всего Акутагавы, пожалуй, ближе всего к этому рассказу Кобо именно "Страна водяных". Ну ладно, пощупали слона с разных концов -- хобот там, не хобот... однако ж стиль я позаимствую: Мисима знает, что не выловит ничего, кроме самого себя, а в Акутагаве меня больше всего поражает жест внезапного усвоения -- давно избитых нравственных истин, или, например, всей западной культуры одним махом. Но, конечно, превыше всех остальных японцев я его ставлю не за это. Естественно предположение, что борозды, которые углубляли Мисима и Абэ, провёл ещё Акутагава. Возвращаясь к моей любви к нему, хочу отметить "Бататовую кашу" (что, если бы Гоголь в свою "Шинель" для контраста вставил Печорина из Тамани?), "Сусоноо-но микото на склоне лет" (а если бы убрал Акакия?) "Муки ада" (Ох. Заставляет вспомнить Танидзаки), "Нанкинский Христос" (ян и инь, случай и вера), "Рассказ об одной мести" (интересно, Куросава снял по ней фильм?) и "Оиси Кураноскэ в один из своих дней" (не лучший день главы 47 ронинов... оттого, что лучший)... Спасибо за случай перебрать их в памяти, и как я мог забыть самое лучшее: "Носовой платок" и "Десятиеновую бумажку"! Хотя, конечно, лучшее пусть каждый выбирает сам, если уж привыкнет к Рюноскэ. Благодарю за мысль обратить внимание на Кавабату.
